Святая земля Сирии

Общественный фонд «Духовное наследие святого апостола Павла» занимается изучением и сохранением культурного наследия Сирии, общего для всех христиан. С началом войны акценты поменялись. Рассказывает президент фонда Валентина Ланцева.

ПО СТОПАМ АПОСТОЛА ПАВЛА

— В будущем году Фонду святого апостола Павла исполнится 10 лет. Как он возник и кто решил его учредить?
— Идея приходит тогда, когда она востребована. В начале 2003 года собралась инициативная группа москвичей. Их объединило решение привести в порядок очень важное место — важное для людей разных национальностей и исповеданий. Это сирийская деревня Каукаб, где в 1965 году наш Патриарх Алексий I заложил православный монастырь. Таким образом, он обозначил место явления Господа нашего Иисуса Христа апостолу Павлу, который тогда еще был не Павел, а Савл — мытарь и гонитель христиан. Позже и сирийцы построили там подворье Патриарха Антиохийского.

Спустя 40 лет мы обратились к Святейшему Патриарху Алексию II и с его благословения, а также с его помощью занялись обустройством этой территории. Отреставрировали и расширили храм, сделали звонницу с колокольней, анфиладу ажурного плетения, обустроили площадку, разбили сад. А рядом решили установить монумент апостолу Павлу. Наш замечательный народный художник Александр Рукавишников не только его спроектировал, но и исполнил. Это стало отправной точкой фонда, учрежденного в 2004 году по благословению двух Святейших — Патриарха Московского и всея Руси Алексия II и Патриарха Антиохийского и всего Востока Игнатия IV. Фонд сразу стал каналом общения двух Церквей — Сирийской и Русской. И сами святейшие через нас поддерживали отношения — передавали друг другу поклоны и подарки.

— Каковы главные цели фонда?
— Миссия фонда — охранять духовные памятники за рубежом, преимущественно в Сирии. Это наследие и в области культуры, и в сфере человеческих отношений. Таких «человеческих» памятников в Сирии много. Дорожку в нее проторили еще наши предки — паломники. О ней надолго забыли в советские годы, но сейчас пришло время собирать камни (программа фонда — на сайте www.pavelfond.ru).

— С годами ваши задачи менялись? Прежде они состояли в поддержании культуры, но с началом войны обрели политический и гуманитарный характер.
— Никакой политики. Наш главный объект — памятники культуры в Сирии, потому что это родина христиан и потому что наши народы сотни лет связывает духовная дружба.

ДРУЗЬЯ И ПАРТНЕРЫ

— С кем вы сотрудничаете, кто ваши партнеры?
— У нас очень маленький, негромоздкий и небогатый фонд. В нем работают удивительные люди. Все они имеют семьи и где-то служат, зарабатывая на жизнь. Но часть денег отдают на нужды фонда исключительно по зову сердца. Мы ни у кого ничего не просим. Жертвуют члены фонда, их друзья, семьи. А работы столько, что средств не хватает, и, конечно, пора уже обращаться к людям, которые имеют деньги.
Политикой мы не занимаемся (хотя среди нас есть люди опытные, в ней преуспевшие). Мы практики, делатели. Наш фонд — светский, но работает с Церковью, занимается молодежью, ветеранами. Районная ветеранская организация предоставляет нам свое помещение.
Я считаю, что в России пришло время, когда мы должны не только ожидать, что нам что-то поручат делать за деньги, но и сами обязаны совершить что-то по своим способностям, самоорганизовываться в гражданское общество и взять на себя функции служения отечеству и ближним. Раньше это называли патриотизмом.

— А теперь — волонтерством?
— Нет, мы не волонтеры. Мы — сознательно самоорганизовавшиеся люди, молодые и пожилые, которые хотят приносить пользу обществу — тому, в котором будут жить наши дети, внуки, правнуки. Для этого не обязательно служить в государственной структуре или быть начальниками. Иногда федеральные органы немного запаздывают. Любая структура — это хорошо организованная дисциплинированная бюрократия, действующая в рамках ограничений и правил. А мы проповедуем свободный духовный труд свободно собравшихся людей.
Святой апостол Павел, чье имя носит.наш фонд, и сегодня будто обращается к каждому из нас: «Братия мои, что только истинно, что честно, что справедливо, что чисто, что любезно, что достославно, что только добродетель и похвала, о том помышляйте. Чему вы научились, что приняли и слышали и видели во мне, то исполняйте, — и Бог мира будет с вами» (Фил. 4:9).

— Как вы оцениваете события, происходящие сейчас на Сирийской земле?
— Говорят, что на сирийской земле идет гражданская война, одни сирийцы воюют с другими. А я думаю, что те 5% сирийцев, которые воюют против действующей власти, — или обмануты, или предатели. Остальные — иностранцы, наемники. 95% воюющей оппозиции — приезжие, в том числе, к сожалению, из России. У меня совершенно четкое понимание, что сейчас Сирия — это площадка для соревнования сил деструктивных, черных, страшных, цель которых — хаос, и сил добра, которые управляли страной в течение многих веков. Почему война началась? Представители многих национальностей вне Сирии придумали какое-то сумасшедшее джихадистское общество или государство и решили навязать его этой стране. Это идея безумная, потому что любой народ будет считать террористов, пришедших на их землю, врагами. Я думаю, что враги Сирии воюют в этой стране против законного правительства, государства и сирийского народа. Это никакая не гражданская война, а отечественная, народная.

В ЧЕМ МЫ С СИРИЙЦАМИ ПОХОЖИ

— Мне случалось бывать в Сирии, и меня поразило, как близки сирийский и русский народы. Один из аспектов этого сходства-то, как мирно уживались на этой земле христианство и ислам.
— Это не столько кровная близость, сколько взаимное почитание. В главной сирийской святыне, Большой мечети Омейядов в Дамаске, есть Спасская башня, как у нас. Вообще-то это мы ее так назвали, на самом деле это Белая башня Исы (один из трех минаретов — Иса бен-Мариам, то есть «Иисус, сын Марии». По преданию, именно на этот минарет спустится с небес Иисус Христос в час Второго пришествия, а потом отсюда, с вершины минарета, будет вершить свой суд над миром. — Ред.).

Определенное сходство, конечно, есть. Обе нации формировались в рамках империй (Сирия — часть римской цивилизации). На территориях обеих стран с первых веков нашей эры сосуществовали представители разных национальностей и вероисповеданий. Это наложило отпечаток на дальнейшее развитие наших народов. Ни в Сирии, ни в России не было религиозной вражды. Посмотрите, сколько у нас мусульманских родов, занявших главенствующие позиции в империи! Целые гнезда. Ни в коем случае сейчас нельзя допустить, чтобы нас на незнании своих истоков, традиций, неприятии уважения, которое изначально было между религиями, втянули в междоусобную войну. У нас ведь и буддизм был, и католичество, и лютеранство, и' все поклонялись своим алтарям и с глубочайшим почтением относились друг к другу. Где это сейчас? Культура высоких отношений исчезла. Поэтому, когда сегодня российский президент говорит, что абсолютно неверно относиться к нашей истории, самобытности, традициям по остаточному принципу, я с ним совершенно согласна. Нужно в корне менять отношение к основам бытия, поднимать уважение к культуре, образованию, нашим духовным ценностям и истокам. Это и есть настоящий патриотизм — служение своей стране, земле, истокам, вере предков. Кстати, «патриотизм» — хорошее слово, но не исконно русское (греческого происхождения, но заимствовано из французского. — Ред.).

Сегодня, когда в Сирии по чьей-то отмашке якобы сунниты воюют против якобы шиитов, против христиан, алавитов, друзов, курдов, — какая же это религия?! Когда убивают доктора-богослова сего племянником, причем в мечети, унеся жизни еще 70 человек и осквернив мусульманскую святыню, — разве это ислам? Это убийство, это терроризм, это привнесенный радикализм, который за гранью всякой религии…

А в чем мы с сирийцами похожи — и в Сирии, и в России всегда очень уважали духовенство. Вы слышали, я только что общалась по телефону с нашим любимым батюшкой Олегом Тэором, настоятелем воинского храма во имя святого благоверного великого князя Александра Невского в Пскове. Он все рода войск в Псковской области окормляет, но очень любит десантников, а они — его. Он нас сопровождал во время нашего последнего визита в Сирию. В программе поездки было посещение Высшей десантной школы Сирийской армии. Как же настам принимали, особенно батюшку! Он в прошлом воин, у него вся грудь в орденах. Встреча проходила в огромном ангаре, где помещались три батальона, тысяча человек. Они отдавали нам честь, как высшему начальству, приветствовали стоя. Сирийский генерал вдруг снял со своего кителя орденскую планку и приколол ее на грудь батюшке. «Абуна (араб. „отец“. — Ред.), мне всего 50 лет, я еще заработаю!» — и попросил окормлять, и молиться, и быть духовником не только псковских десантников, но и сирийских тоже. Это был волнующий момент, который вспоминают все члены нашего фонда. Да, там все встречи были удивительные по своему теплу, сердечности и духовности.

ДЕТИ И ХРАМЫ

— Сегодня вы помогаете в основном сирийским детям?
— Во время войны мы поставили задачу — помощь детям и нашим друзьям-христианам. Те и другие в большой опасности, так как являются объектами целенаправленной агрессии повстанцев. Что там делается сейчас — это настоящий геноцид. Об этом говорят вслух, этого не скрывают. Террористы специально взрывают ясли и школы, заводы по производству детского питания, чтобы истребить детей. Нет детей — нет народа, нет Сирии. И знаете, что делает Асад? Он собирает ребят по всей стране и везет их в Дамаск. Дамаск сегодня — это большой детский сад. Когда я слышу о терактах в сирийской столице, у меня внутри все замирает, сжимается. Как им помочь, что сделать на те средства, что у нас есть? Мы подготовили небольшую партию медикаментов, одежды и конфет. Отправить ее никак не получается — не летают самолеты. Сейчас мы начинаем переговоры с фермерскими хозяйствами. Будем закупать молоко и отправлять в Сирию. Там сильно повреждена инфраструктура. Заводы встали, голод, малышам нечего есть.

Вторая наша забота — христианские храмы. Их тоже прицельно бомбят. Мы дружим и с мусульманами. Все, о чем они нас просят, с радостью исполняем. Но очень много разрушено христианских святынь. И мусульманские взрывают тоже, но мусульмане такой прекрасный народ — они умеют организоваться, сами все восстанавливают. К тому же 90% жителей Сирии — мусульмане, и только 10% — христиане. Им сейчас особенно тяжело. Уничтожают храмы, убивают и похищают духовенство. В апреле захватили двоих митрополитов, они до сих пор в плену. Говорят, их перевезли в Турцию.

— Не так давно в прессе прошло заявление саудовского духовного иерарха, что в Сирии не должно остаться ни одного христианина.
— Что значит «ни одного»? С какой стати он так решил? Сирия — это родина христианства, в ней столько святынь, их знает весь образованный мир. А кто знает того человека, который заявил, что с родины христианства должны быть изгнаны христиане?

— У этого негодяя обширная аудитория — миллионы людей. Почему антисирийскую информационную кампанию удалось так легко развязать?
— Я думаю, причина — недостаток образования. Уровень культуры во всем мире нижайший. Я уверена, эти люди ничего не слышали о том, что со времен крестовых походов в Сирию ехали, плыли и шли пешком сотни тысяч паломников из всех стран. Еще век назад было так. А сейчас сказали «ату» — и все подхватили. Люди забыли. Это поколенческий склероз.

— А как вам кажется, если бы в XIX веке предприняли такую кампанию против Сирии — информационную, военную и пр., ее поддержали бы, как сейчас?
— Ну, во-первых, век назад не было мирового гегемона. Кроме того, сегодня Персидский залив управляется с помощью денег, более того — шейхи почему-то решили, что они в праве уничтожать морально и материально своих соседей. В XIX столетии это было невозможно. Тот век — это все-таки совсем другая культура и другая цивилизация. Да и сам Персидский залив сегодня иной. Да, там много денег, но свободы-то никакой! А ведь персы когда-то славились своей независимостью. Сегодня деньги есть, а мудрость растеряли.

Надеюсь, все вернется на круги своя. Потому что народ начал понимать, что происходит. Я не только про Сирию говорю. Посмотрите, как в Штатах и Европе общество взволновалось, когда возник вопрос: бомбить или не бомбить? Вышли на улицы, заблокировали решение правительства. Поддержку агрессорам оказывают только мелкие страны, которые надуваются как золотые пузыри. Но там расположены американские базы.

ЧЕРЕЗ ДАМАСК КО ГРОБУ ГОСПОДНЮ

— До революции в Сирию стремились русские богомольцы. При советской власти связи носили экономический и культурный характер. Наши специалисты работали там по контракту. Их молодежь у нас училась. Встретить на сирийской улице человека, который окончил вуз в России или Украине, — не редкость. И не редкость услышать от него пару слов на русском.
— Да, отношения нарабатывались веками, их основанием было тесное взаимодействие Русской Православной и Антиохийской Церквей. Устав, канон, монашеские облачения — все это у нас от древней Антиохийской Церкви. Первым митрополитом Киевской Руси был сириец Михаил Сирин. В XVI веке антиохийцы помогали учреждению патриаршества в России. Патриарх Антио-хийский Макарий приезжал к Патриарху Никону в Москву, и во все времена наши паломники ходили в Сирию. В конце XIX века на Ближнем Востоке действовало Императорское Православное Палестинское Общество. Оно существует и сейчас, недавно ему исполнилось 130 лет. Общество работало в Сирии, в городах Израиля, Египта и Турции и всегда имело примерно те же цели, что и мы: сохранение духовной культуры наших народов. С 1908 года из собственных средств они ежегодно жертвовали Антиохийской Церкви 30 тыс. золотых рублей, дарили иконы, которые по сей день украшают иконостасы сирийских церквей. Кроме того, Палестинское Общество открывало православные школы, в которых преподавали русский язык (к началу XX века их было более 120). Старшие поколения сирийцев еще знают русский. В Дамаске в кафедральном соборе было два хора: один пел на арабском, второй — на церковнославянском. В резиденции Патриарха Антиохийского бережно хранят подарки наших царей и иерархов.

Многие наши предки паломничали в Святую землю через Дамаск. Верующие собирались на берегах Черного моря. Те, у кого были деньги, садились на корабли, бедные с риском для жизни плыли на плотах. Иногда столько набивалось людей, что ехали стоя. И это не один час — в течение нескольких суток одолевали Босфор. Тонули, гибли, но, как перелетные птицы, стремились к истокам — Гробу Господню. Маршрут в Иерусалим пролегал через Турцию, северную часть Сирии, вдоль гряды гор Каламун. С 1946 года существует государство Израиль (раньше это были Палестина и Большая Сирия). Те, кто побогаче, добирались быстрее и с большим комфортом. Для бедных это путешествие занимало несколько лет. Поэтому, когда появился наш фонд, Патриарх Алексий II сказал: «Я очень хочу, чтобы наш народ ходил ко Гробу Господню старым традиционным путем, через Дамаск, который тоже является своего рода духовным памятником». Это значит, на Черном море должен быть мир. В Турции — мир, в Сирии — мир, в Израиле — мир.

Зачем мы поехали сейчас в охваченную войной Сирию — восемь женщин и старенький батюшка, любимый наш «абуна» Олег Тэор? Индийская мудрость гласит: «Тот, кто дает бедняку одну драхму, получает от Бога одно благословение. А тот, кто разделяет с бедняком свою слезу, стяжает благодать десятикратную».

Мы поехали, чтобы обнять своих сестер, сирийских женщин, которым сейчас приходится очень тяжело. Даже, может быть, тяжелее, чем мужчинам. Мужчины знают, на что идут. Они воюют за свою землю и за свои семьи. А женщины, которые теряют на войне детей, мужей, близких, должны не просто пережить утрату, но еще и сохранить в каждом мальчике веру в то, что они эту землю обязательно отстоят, что она принадлежит им, и по-другому быть не может. Потому что по-другому не будет не только страны, но и ее народа, того духа, который десятки веков помогал сохраняться святой земле Сирии.