Россия искренняя. Памяти погибших моряков подлодки «Курск»

Накануне Пасхи в очерке, посвящённом восстановлению соседнего монастыря, я написал об одном из своих сокровенных желаний: о том, как хочется, чтобы окрестные поля и леса, реку и озёра, деревеньки и связывающие их проселки огласил голос колокола. И вот он, как это ни удивительно, зазвучал.

Произошло это к тому же не в монастыре, а прямо в нашей деревне, где трудами ветерана-моряка и деревенских мужиков в 2001 году была возведена часовня памяти погибшего экипажа подводного крейсера «Курск». Мужики те, за единственным исключением, давно покоятся на сельском погосте, а ветеран жив, и дай ему Бог здоровья и сил, потому что чем больше он делает добрых дел, тем сильнее его бьют различного рода несчастья. Как мы знаем по истории Иова многострадального, так бывает.

Когда я писал о колоколе в апреле, я не знал, что и нашему капитану первого ранга прошлой зимой пришла мысль о том, что голос церковной скорби и церковной радости должен быть слышен окрест. Он нарисовал проект, попросил благословения у батюшки, который, приезжая из соседнего городка, начинал служить молебны в часовне (ставшей, кстати говоря, первым после 1917 года церковным сооружением, вновь построенным в Тульской области), а тот и говорит: «А мы в нашем храме тоже занялись колокольней, заказываем колокола, вот и вам небольшой колокол подарим».

Так всё и устроилось. Возводили, правда, эту импровизированную колоколенку из бруса уже не местные жители, а москвичи, но те, что плотно обосновались на этой земле.

И вот 12 августа, в день поминовения погибших моряков «Курска», колокол зазвучал. 118 раз — по числу погибших моряков.

Панихида была какой-то особенно трогательной. Народу было немного, но все молились очень искренне, это было видно по всему, особенно по глазам. Да и у батюшки несколько раз перехватывало дыхание. Что-то необыкновенное витало в воздухе.

Здесь надо вернуться на некоторое время назад. Мне всегда думалось, что часовня эта может быть не просто дорогим мне и односельчанам местом, но способна стать частью многих добрых дел восстановления в нашей стране отечественной традиции. В нашей деревне, например, никогда не было обелиска в память об участниках Великой Отечественной войны. Это странно, так как во всех окрестных деревнях они есть, но это так. Соорудить его сейчас при скромных доходах местного люда не представляется возможным, но такую памятную доску мы сделали, и теперь она тоже размещена в часовне рядом со списком экипажа «Курска». А это сорок два человека, причём один из них — Герой Советского Союза. В День памяти и скорби также поминали мы здесь офицеров и солдат, погибших при исполнении воинского долга в наши дни.

Так вот, постарался я привлечь внимание к нашей часовне одного моего товарища по прошлой политической жизни, который продолжает участвовать в партийных проектах. Думал, что для его коллег в Тульской области это может быть актуально. Напомнили мы о себе, как обычно, и организациям ветеранов военно-морского флота. К сожалению, в этом году, в отличие, надо сказать, от предыдущих лет, приехали только двое наших давних друзей из Союза военных моряков. Больше никто на наши обращения не откликнулся: кто-то из тех, кто приезжал раньше, уже ушёл в мир иной, другие оказались заняты.

Воистину, однако, говорят, что «пути Господни неисследимы и непостижимы» (Рим. 11:33). Сели мы после панихиды помянуть моряков и видим подъезжающий неместный автомобиль, а потом выходящего из него капитана первого ранга с женой и внучкой. Им оказался Виктор Николаевич Рожков — первый командир «Курска», принимавший его у строителей, формировавший первый экипаж крейсера и, соответственно, лично знавший многих из погибших офицеров.

Наш деревенский «кап-раз», а ему уже за восемьдесят, прослезился. Да и у нас, надо сказать, глаза защипало. Сентиментальными становимся на склоне лет, и это хорошо, только надо бы пораньше. Именно этого — искренности восприятия и искренности поступка — нам всем сегодня очень не хватает.

Рожков сказал, что узнал о нашей часовне из интернета. К сожалению, только в этом году. Сразу решил, что надо обязательно съездить, поклониться, поддержать тех, кто её построил и содержит. Ну, а когда же ещё ехать, как не 12 августа? Примечательно, что добрался он в нашу глубинку сам, только в одном месте немного сбившись с пути. А на подъезде выбрал из многих петляющих и пересекающих друг друга просёлков именно тот, что привел к нашему собранию.

Послужили за упокой второй раз, ещё раз помянули, поговорили о многом, насколько позволило время: о «Курске» до и в момент гибели, о защите Отечества, об ответственности командира, о верности долгу и чести, о воспитании сыновей.

Когда расходились, мой друг и односельчанин, товарищ по работе в Африке и ветеран, прошедший не одну горячую точку, сказал: «Ты знаешь, что прихожу я сюда, в часовню, главным образом из уважения к памяти моряков, но после такой искренней панихиды, как отслужил сейчас ваш священник, вообще после всего, что сегодня было, можно и в Бога поверить».

Я в Бога верю. И одновременно глубоко верю в такую вот искренность, в честность профессиональной и мировоззренческой позиции, в душевный порыв. Нередко всё эти качества идут вразрез с волей начальства, трудно устоять, чтобы не отказаться от них, но именно они помогают в ключевой момент остаться человеком и потом жить полноценной жизнью. Или погибнуть, как погиб вместе со своими товарищами на «Курске» капитан-лейтенант Колесников, написавший в тяжелейшие минуты своим родным и всем нам: «Отчаиваться не надо».

И ещё: в отличие от заорганизованных структур и проектов, пусть и «правильного» идеологического и политического свойства, только эти качества притягивают к себе людей такой же искренности и честности, а значит, настоящих мастеров своего дела, тех, кто способен увлечь и вести за собой других. Благодаря им, благодаря такой человеческой взаимосвязи, надеюсь, и выживем.